Неточные совпадения
Несмелов все
время борется против
языческих, идолопоклоннических, магических элементов
в христианстве.
Когда
в наше
время начинают говорить о реставрации древних,
языческих религий, то охватывает ужас вечного возвращения.
Вся
языческая полнота жизни, так соблазняющая многих и
в наше
время, не есть зло и не подлежит уничтожению; все это богатство бытия должно быть завоевано окончательно, и недостаточность и ложь язычества
в том и заключалась, что оно не могло отвоевать и утвердить бытие, что закон тления губил мир и язычество беспомощно перед ним останавливалось.
В субботу юнкеров отпустили
в отпуск на всю неделю Масленицы. Семь дней перерыва и отдыха посреди самого тяжелого и напряженного зубрения, семь дней полной и веселой свободы
в стихийно разгулявшейся Москве, которая перед строгим Великим постом вновь возвращается к незапамятным
языческим временам и вновь впадает
в широкое идолопоклонство на яростной тризне по уходящей зиме,
в восторженном плясе
в честь весны, подходящей большими шагами.
Но тем-то и отличается христианское исповедание от
языческого, что оно требует от человека не известных внешних отрицательных действий, а ставит его
в иное, чем прежде, отношение к людям, из которого могут вытекать самые разнообразные, не могущие быть вперед определенными поступки, и потому христианин не может обещаться не только исполнять чью-либо другую волю, не зная,
в чем будут состоять требования этой воли, не может повиноваться изменяющимся законам человеческим, но не может и обещаться что-либо определенное делать
в известное
время или от чего-либо
в известное
время воздержаться, потому что он не может знать, чего и
в какое
время потребует от него тот христианский закон любви, подчинение которому составляет смысл его жизни.
То же и
в том внешнем сходстве прежней
языческой жизни с теперешней. Сходство это только внешнее: внутреннее состояние людей во
времена язычества и
в наше
время совершенно различно.
Всякий человек нашего
времени поставлен
в необходимость признать свое участие
в жестокостях
языческой жизни или отвергнуть ее.
Можно было при
языческом миросозерцании обещаться исполнять волю светских властей, не нарушая волю бога, полагаемую
в обрезании, субботе, определенной
временем молитве, воздержании от известного рода пищи и т. п.
То же происходит и теперь
в нашем человечестве при переходе, переживаемом нами, от
языческого жизнепонимания к христианскому. Общественный человек нашего
времени приводится самою жизнью к необходимости отречься от
языческого понимания жизни, не свойственного теперешнему возрасту человечества, и подчиниться требованиям христианского учения, истины которого, как бы они ни были извращены и перетолкованы, все-таки известны ему и одни представляют разрешение тех противоречий,
в которых он путается.
Так или иначе, но все люди нашего
времени в сознании своем не только отрицают существующий отживший
языческий строй жизни, но и признают, часто сами не зная этого и считая себя врагами христианства, то, что спасение наше только
в приложении к жизни христианского учения или части его
в его истинном значении.
«Исторически Хельчицкий относит упадок христианства ко
временам Константина Великого, которого папа Сильвестр ввел
в христианство со всеми
языческими нравами и жизнью.
И странно и страшно сказать — образованные люди нашего
времени, передовые люди своими утонченными рассуждениями
в сущности влекут общество назад, к состоянию даже не
языческому, а к состоянию первобытной дикости.
И
в то
время как одна «банда» детей поет, приплясывая, этот
языческий гимн, другая — заглушает ее пение еще более веселой песенкой...
Тщетно доказывал Дыба, что это произошло с ним вследствие уныния, но что, во всяком случае, бракосочетание
в Демидовом саду, и притом
в зимнее
время и по
языческому обряду, не может иметь серьезного значения; тщетно уверял, что, по первому же требованию, он даст Густе расчет, а буде во власти будет, то и сошлет ее
в места более или менее отдаленные, — будущее его было разбито навсегда!
И не только частные факты доказывают, что язычество долгое
время было сильно у нас даже
в верхних слоях общества; то же самое видно из законодательства. Многие статьи Ярославовой «Правды» носят на себе несомненные признаки
языческого происхождения. На забудем, что
в ней узаконяется родовая месть и холоп признается вещью.
Не говоря о том
времени, когда
языческие понятия владели всем семейным бытом, вот что делалось
в XVI веке, по свидетельству «Стоглава», как оно приведено у Карамзина (том XI, прим, 830): «О Иване дни,
в навечерие рождества Христова и крещения сходятся мужи, и жены, и девицы на ночное плещование, и на бесчинный говор, и на скакание, и бывает отрокам осквернение и девам растление.
Не зная древней
языческой русской поэзии
в ее настоящем, неиспорченном виде, мы можем судить о ней только по аналогии с поэзиею других славянских племен и по намекам, сохранившимся
в том, что до нас дошло от русской древности
в изменениях позднейшего
времени.
И образы
языческих богов —
Без рук, без ног, с отбитыми носами —
Лежат
в углах низвергнуты с столбов,
Раскрашенных под мрамор. Над дверями
Висят портреты дедовских веков
В померкших рамах и глядят сурово;
И мнится, обвинительное слово
Из мертвых уст их излетит — увы!
О, если б этот дом знавали вы
Тому назад лет двадцать пять и боле!
О, если б
время было
в нашей воле!..
Разрыв между учением о жизни и объяснением жизни начался с проповеди Павла, не знавшего этического учения, выраженного
в Евангелии Матфея, и проповедовавшего чуждую Христу метафизическо-каббалистическую теорию, и совершился этот разрыв окончательно во
время Константина, когда найдено было возможным весь
языческий строй жизни, не изменяя его, облечь
в христианские одежды и потому признать христианским.